Известные экономисты и эксперты обсудили основные проблемы адаптации российской экономики к низким внешним доходам. Материалы подготовлены по мотивам круглого стола «Семь тощих лет», проведенного фондом «Либеральная миссия».

Прежде чем говорить о сегодняшней ситуации и перспективах финансового сектора, мы должны сначала отмотать немного назад и посмотреть, как развивался этот сектор в предшествующем периоде. Логика, согласно которой в нулевые цена на нефть была высокой и потому финансовый сектор бурно развивался, а теперь, когда цена упала, он стал слабым, – слишком черно-белая. Цены на нефть были не единственным фактором динамики.

Большее значение для развития финансового сектора имел приток иностранного капитала и импорт низких процентных ставок с внешних рынков. Этот фактор сыграл мощную роль в быстром росте номинального масштаба финансового сектора, да и экономики в целом. Импорту низких процентных ставок способствовали особенности денежно-кредитного регулирования: в 2000-е годы обменный курс не был свободным – использовалась политика валютного коридора, способствовавшая предсказуемости курса и за счет этого – импорту низких процентных ставок из-за рубежа, которые оказывали давление на рублевые процентные ставки в сторону их понижения, несмотря на инфляцию.

Это вело к тому, что рублевые процентные ставки были в реальном выражении отрицательными, что было очень выгодно для финансового сектора, прежде всего для банков. Они фактически заимствовали по отрицательным реальным процентным ставкам, а кредитовали по положительным. Поэтому маржа банковского сектора и отдача на капитал были очень привлекательными. Наблюдался ажиотаж инвестиций в эту сферу, и западные банки платили чуть ли не двойной капитал, приобретая доли в российских банковских структурах.

Другие сектора финансового рынка тоже достаточно бурно развивались, хотя по сравнению с банковским сектором были гораздо меньше. Например, быстрыми темпами рос бизнес управления активами. Был очень бурный период развития инвестиционно-банковского и брокерского обслуживания, то есть посредничества, связанного с размещением и операциями на рынке ценных бумаг. Этой финансовой интермедиацией стали пользоваться отечественные компании реального сектора, привлекая капитал через размещение облигаций и акций на рынках. То есть начался процесс, который позволял и нефинансовому сектору использовать плоды притока относительно дешевого капитала.

В эпоху бурного развития финансового сектора для всех находилось место. Не важно, был это государственный банк или нет, хорошо этот банк управляет рисками или плохо. Щедрая маржа, связанная с импортом дешевого капитала и отрицательными процентными ставками, позволяла всем выживать. Растущая цена на нефть обогатила бюджет, стали опережающими темпами расти пенсии и социальные выплаты, заработная плата бюджетников. Это, конечно, способствовало быстрому росту кредитования и заработкам финансового сектора.

Вот эта весьма позитивная картина и создала ту финансовую систему, которая сейчас с хрустом ломается под натиском не только низкой цены на нефть, но и под давлением финансовой изоляции российского рынка, его отрезанности от международных рынков капитала. Получается, что для финансовых институтов сужается рынок по существу. Финансовые ресурсы стали дороже, потому что нет импорта дешевых ресурсов, а внутренние ресурсы ограничены. Выросшая на прежних условиях система финансовых институтов и посредников сегодня должна неизбежно сократиться.

В победителях – только государство

Теперь необходимо заглянуть немного вперед. Евсей Гурвич обрисовал главный вызов – достаточно серьезный и для публичных финансов, и для благосостояния граждан. Каким будет ответ на этот вызов в области экономической политики? Выскажу предположение, что, исходя из сегодняшних реалий, власти не смогут успешно провести политику адаптации, не прибегая к печатанию денег (если, конечно, цена на нефть не вернется к комфортному для бюджета уровню).

Подозреваю, что, скорее всего, процесс адаптации пойдет через какую-то форму эмиссии, скрытую или открытую, поскольку снижение номинальных заработной платы, пенсии, социальных выплат – эксперимент, на который мало кто решится. Коррекция через инфляцию – это тоже болезненный, но более проходимый способ. Он и будет использован.

Вопрос: как будет выровнена инфляция с возможностями бюджета? Ответ важен для финансового сектора. Потому что если, скажем, каким-то образом удастся пройти адаптацию, сохраняя макроэкономическую стабильность и достаточно контролируемую низкую инфляцию, то для финансового сектора это будет сценарий достаточно категорического и мощного сокращения. Собственно, этот процесс уже идет. Вопрос, насколько он будет быстро развиваться и кто останется.

Ситуация осложняется тем, что в финансовом секторе на сегодняшний день превалируют государственные структуры. Они занимают подавляющую долю финансового рынка, и власти не видят возможности изменить ситуацию. То есть неравные правила игры на сужающемся рынке, где обострилась конкуренция посреднических финансовых услуг, сохраняются. Вроде бы справедливой конкуренции содействует более-менее последовательная политика регулятора по усилению контроля за качеством и достаточностью капитала. Она естественным образом приводит к тому, что выигрывают те, у кого есть гарантии стабильности и источники капитала.

Если раньше маржа была достаточно большой, чтобы обеспечить существование разных по эффективности финансовых институтов, то сегодня это не так. Процесс вымывания негосударственных банков происходил бы гораздо быстрее, если бы не государственные вливания в виде 1 трлн рублей в банковский сектор. И если бы не достаточно большие суммы – до одного триллиона, – затраченные Центральным банком на разные способы санации и расчета с кредиторами банков с отозванными лицензиями. Частные акционеры вложили в банковскую систему 200 млрд рублей. И если бы этого не было, процесс схлопывания был бы гораздо более быстрым.

Тем не менее сокращение количества финансовых институтов продолжится и, вероятно, будет происходить достаточно высокими темпами.

Проблемы с будущим

Негосударственные пенсионные фонды – это сектор финансовой экономики, который имеет шансы на развитие. И не в связи с тем, что власти вдруг вернутся к формированию государственной накопительной пенсии. А потому, что, когда случаются такие затяжные кризисные события, граждане спасаются сами. Мы сейчас видим рост доли сбережений, мы видели, как «молчуны» в конце 2015 года массово уходили из ВЭБа в другие пенсионные фонды, чтобы сохранить эту негосударственную пенсию. Дело еще в том, что такие виды финансовых инструментов, как негосударственное пенсионное обеспечение или страховой бизнес, в России не были развиты. Двухтысячные по разным причинам не создали для них плодородной почвы. Сейчас они, возможно, получат определенные шансы на медленное, но достаточно устойчивое развитие.

Возможно, что из-за ослабления денежно кредитной монетарной политики, которая, с большой вероятностью, произойдет, финансовый сектор сокращаться будет долго. Тем более что есть государственные банки, которые сосредоточили большую долю кредитов в экономике и создают психологический комфорт для властей в их политике по отношению к финансовому сектору.

Когда банковская или финансовая система не является государственной, то есть игроками выступают некий набор крупных, средних и мелких финансовых институтов, принадлежащих акционерам, существует общественно полезная конкуренция. И когда случаются кризисы, то власти начинают предпринимать достаточно энергичные меры, в частности – выкуп в государственную собственность банков, то есть проводят национализацию, как сделала Великобритания в 2008–2009 годах, с последующей приватизацией после того, как ситуация восстанавливается. Так поступали и российские власти, выделяя средства на рекапитализацию.

Но когда в финансовом секторе есть достаточно большой государственный сектор, то в принципе стимулов предпринимать такие действия по спасению банков меньше. Такой подход формирует огромные проблемы с конкуренцией в будущем.