Минфин топит рубль в «бочке»

Апрельские тезисы Антона Силуанова

Как признал Антон Силуанов, выступая 12 апреля на Биржевом форуме, возглавляемое им Министерство финансов РФ с тревогой ожидает встречи экспортёров углеводородов в Дохе. Оказывается, наши министры-монетаристы вовсе не рады перспективе возобновления роста цен на нефть.

Официальное объяснение парадокса — это может привести к укреплению рубля, что, в свою очередь, снизит конкурентоспособность отечественной продукции и сорвёт программу импортозамещения.

Для того чтобы предотвратить этот сценарий, Антон Силуанов, которому во вторник исполнилось 53 года, по его собственному выражению, «подготовил подарок в честь дня рождения — новый вариант бюджетного правила, которое будет изымать все дополнительные доходы, которые мы должны получать при высоких ценах на нефть, в Резервный фонд». Новая редакция кудринского бюджетного правила устанавливает цену отсечения нефти на беспрецедентно низком уровне — $ 50 за баррель.

Манера делать подарки «себе любимому», а также, очевидно, нашим американским «партнёрам» за счёт сокращения поступлений в российский бюджет и снижения жизненного уровня населения, сама по себе вызывает вопросы.

К тому же, озвучивать небесспорный «апрельский тезис» в духе — «слабее рубль, сильнее Россия», казалось бы, если кому и полагается по штату, то никак не высокопоставленному имениннику из Минфина, а его коллеге из МЭР Алексею Улюкаеву. Перед Минфином же стоит предельно чёткая задача — обеспечить бездефицитный бюджет, «дыру» в котором не удастся закрыть даже в случае, если нефть отскочит к $ 50 за баррель.

В этом случае превышение запланированных расходов над доходами составит 3% ВВП (почти 3 трлн. рублей). Но пока об удержании на этой отметке говорить преждевременно. 12 апреля, в День космонавтики, марка Brent едва преодолела силу притяжения низкого рынка — за «бочку» в преддверии встречи в Катаре и ожидаемого решения экспортёров «чёрного золота» заморозить его добычу на уровне января текущего года, платили $ 44,24. Но уже на следующий день биржевые «медведи» отыграли 13 центов. Так что, скорее всего, дефицит бюджета превысит прогнозный показатель.

При этом, как объясняет сам Силуанов: «Мы не можем увеличивать дефицит бюджета, поскольку это будет негативно влиять на ситуацию с финансами и денежно-кредитной политикой». Однако работать над поставленной задачей он, судя по всему, планирует в духе «мы не ищем лёгких для страны путей». Вместо напрашивающегося перенаправления и без того скудного ручейка сырьевой выручки в казну, государству и обществу, фактически, предлагают немного пострадать за экспортёров. А именно: посредством дальнейшего урезания госраходов, увеличения объемов заимствований, приватизации госактивов, повышения тарифов и акцизов на всё и вся.

По мнению заведующего кафедрой политической экономии РЭУ им. Г.В. Плеханова Руслана Дзарасова, позиция руководства Минфина противоречит целям развития российской экономики.

— То, о чём говорит г-н Силуанов, означает возвращение к монетаристской догме в её экстремальной форме. От которой наши экономические власти, справедливости ради, полностью никогда и не отказывались. Фактически, это означает добровольное согласие на «антикризисный» курс, который МВФ навязывает своим должникам, к числу которых Россия вроде как не относится.

До дефолта 1998 года небезызвестный деятель из современной либеральной тусовки Андрей Илларионов, который тогда возглавлял Институт экономического анализа, продвигал похожие идеи, но излагал их более наукообразно. Дескать, приток нефтедолларов в Россию — это плохо. Высчитывал реальный курс рубля, соотношение цен в России и за рубежом. Упирая на то, что при «завышенном» курсе национальной валюты российская продукция становится неконкурентоспособной на мировом рынке, а экономический рост замедляется. Соответственно, нужно лечиться от «голландской болезни» путём стерилизации сверхдоходов сырьевой промышленности через запредельно высокое налогообложение или их прямого изъятия государством.

Потом предшественник Антона Силуанова г-н Кудрин взял на вооружение эту концепцию в период «тучных нулевых», создав Резервный фонд. А денежная политика ЦБ была подчинена задаче поддержания курса валюты, выгодного сырьевым экспортёрам.

«СП»: — То есть, глава Минфина предлагает отгружать деньги бочками на Запад, несмотря на проблемы с наполнением казны и резкий спад инвестиций в российскую экономику?

— Самое главное, несмотря на полное банкротство неолиберального монетаристского курса, что подтверждает плачевное состояние экономики. Наши власти дают основания для подозрений тем экспертам, которые называют экономический блок правительства «филиалом МВФ». Искусственное поддержание заниженного курса рубля в ущерб развитию экономики полностью в интересах западного финансового капитала.

«СП»: — Какая существует альтернатива?

— Первоочередная мера, которую должно принять правительство, — это резкое увеличение госинвестиций в долгосрочные проекты и инфраструктурные объекты. Что позволит увеличить заказ для максимального числа отраслей, производящих инновационные товары с высокой добавленной стоимостью. Только на этой основе можно попытаться реанимировать платежеспособный спрос и оживить экономику. Это принципиально другой подход — кейнсианский, а не монетаристский.

Силуанов же предлагает «работать на картинку» — поддерживать внешние показатели финансовой стабильности, подавляя инфляцию любой ценой. Даже за счёт роста безработицы и спада производственного сектора. Эта политика, как мне представляется, выражает интересы компрадорской части правящего класса.

«СП»: — Высокопоставленные либералы намекают, что если оставить деньги, то их всё равно разворуют или государство пустит их на помощь нашим «бедным» банкирам. Это ложная дилемма?

— Критика неэффективности госкорпораций совершенно справедлива. Но вместо повышения прозрачности госструктур и обеспечения целевого характера при освоении госинвестиций, правые эксплуатируют тему неэффективности госсектора, чтобы лоббировать идею приватизации госактивов с участием иностранного бизнеса. Или, вообще, призывают к легальной утечке капитала через обкатанный механизм вложения нефтедолларов в американские казначейские бумаги.

Кстати говоря, хищение средств — это черта, которая характерна отнюдь не только для государственных корпораций, но и для крупного частного бизнеса. Я бы даже сказал, эти технологии были впервые апробированы в частном секторе нашей офшорной экономики. Отсюда единственный выход — вмешательство в государственное корпоративное управление, повышение финансовой прозрачности и усиление роли коллегиальных органов внутри госкорпораций. В частности, посредством повышения роли миноритариев.

Наконец, существующие проблемы невозможно решить без формирования российской модели индикативного планирования. Элементами которой должны выступать валютный контроль, а также изменение формата корпоративного управления. Валютный контроль призван затруднить бегство капитала из страны. По оценкам ЦБ, чистый частный вывоз капитала в последние два года составил $ 200 млрд. Естественно, что такое «обескровливание» экономики не может не привести к падению инвестиций, снижению экономического роста и уровня жизни людей.

«СП»: — Может быть, игра на понижение курса рубля на фоне разговоров о приватизации стратегических госактивов с привлечением западных инвесторов представляет попытку замириться с нашими геополитическими оппонентами?

— Безусловно, вложения в низкодоходные американские «казначейки» (при том, что от внешних финансовых ресурсов нас отсекли) это демонстрация лояльности. Из этой же серии организация «большой распродажи» в условиях неблагоприятной ценовой конъюнктуры наиболее «лакомых» стратегических активов РФ. Не исключено, что сигналом к началу очередного раунда «прихватизации» стало увольнение премьером Дмитрием Медведевым главы Росимущества Ольги Дергуновой, которая, насколько можно судить, выступала против готовящегося раздербанивания госсобственности.

В этой связи мне вспоминается, как в середине 1996 г. уволили руководителя этого ведомства Владимира Полеванова. Как только тот обнародовал скандальную информацию о том, как была проведена приватизация «по-Чубайсу».

Очевидно, наши власти хотели бы примириться с Западом, надеясь, что в результате односторонних уступок геополитическая конфронтация ослабнет. Это главная причина, по которой они продолжают неолиберальный экономический курс, полностью соответствующий интересам западных финансовых элит. В глаза бросается противоречие между готовностью нашего руководства отвечать на агрессивные вызовы со стороны конкурентов на внешнеполитической арене и продолжением либерального экономического курса внутри страны, который основан на принципах «вашингтонского консенсуса». Я могу объяснить эту двойственность тем, что российский правящий класс надеется таким образом достичь примирения.

Отсюда наши неудачи на внешнем контуре. Мы хотим, чтобы Запад признал Крым российским, а также содействовал реализации Минских соглашений на Украине, но не подкрепляем эту переговорную позицию адекватной экономической политикой. Боюсь, на таком непрочном фундаменте национально ориентированная внешнеполитическая конструкция долго не простоит.

Заведующий кафедрой экономической теории МГУ им. М.В. Ломоносова Андрей Колганов также назвал двусмысленной позицию российских финансовых властей.

— Получается, для них одинаково плох как слабый, так и крепкий рубль. Якобы потому что при дешёвом рубле и дорогом долларе разгоняется инфляция из-за роста цен на импортные товары. А при высоком рубле пробуксовывает программа импортозамещения. Проблема в том, что наши монетарные власти не несут ответственности за то, что происходит в реальной экономике, а только лишь за макроэкономические показатели. ЦБ отвечает за низкий уровень инфляции, а Минфин за сбалансированный бюджет. Что происходит с остальными экономическими показателями — это не их епархия.

«СП»: — «Деревянный утопленник» это, действительно, главное условие успешности процесса импортозамещения?

— Отнюдь, слабый рубль помогает решить эту задачу лишь в комплексе с целым рядом других факторов. В СМИ появляются публикации о том, что западным компаниям в силу дешевизны рабочей силы (китайский вариант) становится выгоднее перемещать производства в РФ. Но для этого нужен ёмкий внутренний рынок сбыта. Сравнивать Россию с Китаем я бы не стал, поскольку у нас издержки производства по целому ряду объективных причин выше, чем в КНР. Кроме того, нужно не просто замещать западный импорт (включая высокотехнологичную продукцию, скажем, станкостроения), а создавать конкурентоспособный противовес. Принцип «пусть мы сделаем плохое, но своё» порочен — нужно делать лучше.

А для этого кроме слабого рубля нужна отлаженная национальная инновационная система. В первую очередь, длинные и дешевые кредиты для широкомасштабного обновления основных фондов. Потому что отсталая промышленность не может производить конкурентоспособные товары.

«СП»: — Возвращаясь к позиции Минфина, казалось бы, восстановление нефтедолларовых поступлений как раз помогает устранить бюджетный дефицит…

— Дело в том, что г-н Силуанов не столько озабочен тем, чтобы ликвидировать дыру в бюджете, сколько пополнением наших суверенных резервов. И сразу возникает вопрос, в чьих бумагах и где они размещены? Минфин не волнует, что будет с высокотехнологичными отраслями в реальном секторе. Потому что это не его «ведомственная делянка». При нынешнем составе и курсе правительства рассчитывать на эффективное использование средств Резервного фонда и ФНБ в качестве инвестиционного ресурса тоже не приходится.

Если чиновники в госкорпорациях будут действовать в присущем себе ключе, из этого едва ли выйдет что-то путное.

«СП»: — Налицо классический шантаж: нужно отправлять нефтедоллары на хранение в Штаты, иначе наши их всё равно разворуют.

— Совершенно верно. Фактически, госчиновники говорят: «Не надо нам давать денег, мы за себя не ручаемся».

«СП»: — Но средства в виде госвливаний они всё равно выпрашивают…

— Однако это происходит не за счёт использования природной ренты («кубышка» не распечатывается), а путём снижения жизненного уровня населения. К сожалению, режим «ручного управления» экономикой оправдывает себя только на узких участках. Например, он даёт какие-то результаты в оборонной промышленности. Чтобы госуправление эффективно работало во всей экономике, необходимо наводить порядок в госаппарате.

Та же глава Счётной палаты Татьяна Голикова с цифрами на руках убедительно доказала, что деньги у государства есть. Но направить их на общественно значимые цели мешает пресловутый «элитный консенсус». Власти не хотят бить по рукам зарвавшихся клептократов. Проще повышать тарифы, акцизы, отказываться от индексации пенсий на уровень реальной инфляции, замораживать их накопительную часть. Тем более, что соцопросы пока не показывают кардинального роста протестных настроений среди населения.

Хотя некоторые косвенные признаки всё же наблюдаются. По крайней мере, уже большая часть респондентов называют главной проблемой не внешнеполитические передряги и выяснение отношений с Западом, а экономическую ситуацию в стране. Ставка на переключение внимания общества на патриотический внешний контур политики властей всё меньше оправдывает себя. Люди начинают задумываться о своём материальном положении, о социальной справедливости в ситуации экономического кризиса. К каким последствиям это приведёт, пока трудно сказать.

Источник