«Банк пристрелили, шкурку бросили в фонд консолидации»

– Из какой страны вы сейчас даете это интервью?

– Это не имеет значения.

– Почему вы покинули Россию?

– Я давно планировал уехать на Новый год, отбыл 22 декабря. А еще с учетом последних четырех месяцев в режиме ненормированной работы и нервотрепки, у меня появились проблемы с сердцем. Я планировал пройти обследование и в России, и за рубежом. Последняя неделя тоже добавила: бизнес, который я создавал 22 года, все, его больше нет. Но я не согласен с тем, как это было освещено в СМИ – это выглядело как бегство. А я не сбежал.

Я, в отличие от многих коллег, никаких заявлений с просьбой о помощи не делал. Я так и не написал заявление с просьбой санировать банк силами Фонда консолидации. Банк был платежеспособен, и ликвидности хватало.

– В пятницу 15 декабря было распространено заявление зампреда ЦБ Василия Поздышева, в котором говорится, что из банка пропали кредитные досье на 109 млрд руб. Примерно на такую же сумму банк финансировал через сделки репо собственные субординированные обязательства. Было также сказано о сделках по выкупу акций банка у пенсионных фондов. Кроме того, я знаю, что были у части сотрудников стерты почтовые аккаунты. Как так вышло?

– Пускай правоохранительные органы разбираются – было или не было. Сейчас же самое удобное, создать шум и максимизировать размер потерь, и снять с себя ответственность за решение ввести временную администрацию.

У Василия Анатольевича Поздышева, как у одного из руководителей надзорного блока, и так уже очень много полномочий и ответственности. Он и медиаменеджер, способный развернуть массовую травлю, и оценки он дает заранее, кто что сделал, кто сбежал, а кто нет. Давайте эти полномочия останутся у правоохранительных органов. А то заявления ЦБ возводятся в ранг доказательств. Нет у ЦБ таких полномочий. Если у них есть данные, они могут сформировать запрос в правоохранительные органы. На все это требуется время. А они сразу формируют негативную повестку. И так у регулятора огромные полномочия: он сам и пишет музыку, и сам в зале ее слушает, сам дирижирует, и сам себе хлопает. Еще Василий Анатольевич начинает давать оценки, что как происходило: пускай подает заявления в правоохранительные органы, там будут разбираться.

– Расскажите, что произошло в последнее время? Для Промсвязьбанка была ситуация 50 на 50, и однозначного решения по нему не было до последних недель, когда ситуация резко развернулась в сторону Фонда консолидации.

– Этот вопрос надо задавать надзорному блоку ЦБ. Для меня эти события стали неожиданностью, я не предполагал, что будет принято такое решение, причем в такие короткие сроки. И я уверен, что это ошибочное решение. И что события, которые происходили в последние две недели, уже нанесли, и дальше нанесут вред одному из лучших частных банков в стране. Он по многим позициям был лучшим – один из лучших банков по международному бизнесу, банком первого выбора среди частных банков, он был лучшим банков с точки зрения работы с малым и средним бизнесом. В банке была лучшая филиальная и региональная сеть, было много хороших технологичных и цифровых решений. Банк создавался 22 года назад с нуля, и стал лидером по многим направлениям. Как сейчас все это будет работать? Это большой вопрос.

Решение по банку было принято за две недели, он был в экстренном режиме передан в Фонд консолидации, когда, казалось бы, все тревоги и информационные атаки уже позади, а до этого диалог с надзорным блоком продолжался в течение двух лет. Это решение, на мой взгляд, в высшей степени спорное. И если раньше мне казалось, что информационные атаки на банк организовывали конкуренты, то сейчас у меня картинка сложилась: здесь не обошлось без влияния и участия ряда руководящих сотрудников ЦБ.

Я в октябре и ноябре встречался с председателем ЦБ Эльвирой Набиуллиной. Чувствовал и доверие и поддержку, чувствовал и гуманное отношение. Что случилось и как удалось переубедить руководителя к 12 декабря, для меня до сих пор загадка. Я считаю, что это, к сожалению, для нас это большая беда. Очень жаль.

Я думаю, что новый механизм санации дает ЦБ слишком большие полномочия: это одновременно сейчас и регулятор, и оценщик, и надзорный блок, и одновременно теперь уже и бизнес-игрок, причем один из крупнейших. В этих условиях еще те частные банки, которые остаются, будут вынуждены конкурировать с регулятором. Новый механизм санации, как и прежний, предусматривает очень большое финансирование со стороны государства. Вопрос возвратности этих средств стоит на повестке дня – будут ли они вообще возвращены? Я думаю, нынешние участники санации точно не планируют эти деньги отдавать. Хотя механизм, конечно, еще будет проверен временем – я лицо, конечно, заинтересованное, мне сложно объективно оценивать. Но все же я думаю, что издержек будет гораздо больше в сравнении с предыдущим механизмом санации. Хотя он, надо признать, тоже неудачный.

– Какие переговоры вы вели с ЦБ? Были ли достигнуты какие-либо договоренности и почему они развалились?

– Меня не извещали, и у меня не было четкого понимания, что явилось тригером. Я для себя это воспринял как удар в спину. Это ультиматум – поставить задачу создать в течение трех дней неподъемные для банка резервы. Пробиты были все нормативы, что и стало основанием для ввода временной администрации.

Знаете, процедура общения с ЦБ не предусматривает фиксации каких-то жестких договоренностей. Каждая сторона ожидает от переговоров что-то свое и видит свое. У меня было четкое восприятие, что у банка есть как минимум время до середины следующего года, а оптимально весь следующий год, в течение которого мы каждый месяц показывали бы ту прибыль и результат, которые обещали. Мы планировали, что каждое направление – розница, малый и средний бизнес, корпоративный блок и финансовый – заработают по 10 млрд руб. чистой прибыли. За год банк бы заработал чуть больше 40 млрд руб. Вишенкой на торте должен был быть цифровой бизнес, который мы активно развивали. Я был уверен, что надзорный блок нас слышит и воспринимает наши предложения. Тот формат переговоров, который возник пару недель назад, был для меня непредсказуемым. Хотя регулятор ничего не обещал и не гарантировал. Документов, формализовавших окончание проверки, и предоставлявших нам определенный срок для решения проблем, у нас не было. Те резервы, которые у нас были по итогам комплексной проверки, мы смогли бы закрыть за счет доходов банка. Для этого не было необходимости принимать такое жесткое решение. Но жизнь не подразумевает сослагательного наклонения, страница перевернута. Промсвязьбанк находится на санации. Для меня это прискорбный факт. И хотя значительная часть команды продолжит работать в банке, многие бизнес-идеи уже не реализуются. В руках чиновников, даже талантливых, многие инициативы реализовать все-таки нельзя.

– Вам известно, как распределялись голоса относительно дальнейшей судьбы банка среди руководителей ЦБ?

– Нет, мне неизвестно.

– Понятно, что вы боролись за банк, и разными способами...

– Мы не то что боролись за банк, мы боролись в том числе и за то, чтобы клиенты продолжали свою работу спокойно. Мы отбивались от всех информационных атак. Но после последней атаки в прошлую пятницу, я понимаю, что ряд топ-менеджеров регулятора поднаторели в этих вопросах, и стали профессиональными PR-менеджерами.

– Вы кого-то конкретного имеете в виду?

–Мы знаем, о ком мы говорим. У меня был телефонный разговор с Поздышевым в 16.00 по московскому времени в пятницу. И после этого разговора буквально в течение часа во всех СМИ вышли статьи с заявлениями ЦБ. Я считаю, что это давление на меня, создание остро-негативного информационного фона. Тут же появилась информация, что я срочно покинул страну.

– Давайте вернемся к вопросам о борьбе за банк разными способами. Известно, что вы ездили к руководителю Чеченской республики Рамзану Кадырову. Обращались и к другим людям. Обращались ли вы лично либо через кого-то к президенту страны?

– Я бы не хотел комментировать эту ситуацию. Все, все уже кончилось. Нет смысла предавать это огласке. В банк уже пришла временная администрация – это, конечно, бесславная история. Я действительно летал в Чечню к Кадырову, но по другим вопросам. У нас есть совместные проекты, в том числе благотворительные. К банку сейчас это уже не имеет никакого отношения. Ездил я к нему до того, как получил ультиматум в виде предписания от ЦБ. У меня тогда даже ожиданий еще не было, что это произойдет.

– Пытались ли вы найти для банка капитал? Искали ли ли инвесторов?

– Это было перманентная работа. Если бы я понимал, что у регулятора так остро стоит идея нас санировать, и что у нас нет времени показать реальность прибыли в 40 млрд руб., мы бы в течение месяца-двух точно смогли бы найти экстренный вариант привлечение капитала, продали бы доли, пусть даже с большим дисконтом. Это могли бы быть, например, арабские инвесторы. Но банку вдруг не нашлось места в банковском сообществе. Отдали под нож под предлогом, что Фонд консолидации – проект, который позволит добиться успеха. Крайне сомнительное действие, на мой взгляд, даже безответственное.

Не хочу давать сейчас эмоциональных формулировок, время все поставит на свои места. Мы уже видели, как санировался «Банк Москвы», банк «Траст». На санацию «ФК Открытие» уже выделены огромные суммы. У Промсвязьбанка вопросы с регулятором были от 50 млрд руб. до 100 млрд руб. В нашем восприятии это требовало более дотошного отношения ЦБ в течение полутора-двух лет. Даже следующий год уже показал бы, справляются акционеры или нет. Инструмент субординированных займов вообще в последние время перестал существовать – он публично был уничтожен, были созданы панические настроения среди инвесторов. Рейтинговые агентства тоже получали крайне негативный feedback от регулятора.

– Вам известно, кто может стать будущим покупателем Промсвязьбанка?

– Нет, мне неизвестно. Я думаю, будет разговор о том, что банк будет публичным, и у него будет много инвесторов. Я, откровенно говоря, в успешные санации в таком исполнении не верю. Думаю, что дыра в банке будет максимизирована, проблемы будут закрываться за счет денег государства, а вина возложена на прежних собственников и менеджмент.

– Законодательство запрещает владельцам санируемых банков владеть более 10% акций действующих банков. У вас с братом 52,7% в «Возрождении». Нашли ли вы покупателя на свой пакет?

– По предписанию ЦБ мы должны сократить долю в банке в течение 90 дней. Я рад, что мы в свое время, полтора-два месяца назад не приняли решение об объединении Промсвязьбанка с «Возрождением». На нас обрушились тогда и регулятор, и рейтинговые агентства. Но что-то удержало нас прямо на уровне чутья. Но это не упрощает для нас ситуацию сейчас. Частным банкам будет очень сложно выживать, если будет продолжена такая же стратегия.

– Кстати, скажите, нет ли у вас мыслей судиться с ЦБ относительно ввода временной администрации в банк?

– Я по складу не тот человек, который стремится уходить в зону судебных конфликтов. Я сторонник компромиссов, рабочего процесса. Я вам интервью сейчас даю как раз потому, что понимаю, что мне надо высказаться – я же не могу никак не реагировать на произошедшее. Я должен, по крайней мере, объявить свою позицию.

– У вас есть планы вернуться в страну? У вас же есть тут и другой бизнес.

– Конечно, есть. Но что будет происходить с другими бизнесами я не понимаю. Реакция партнеров естественна, она крайне негативная. Большинство бизнес-партнеров начинают переживать, что они могут столкнуться с уголовно-правовыми последствиями для себя. Никому это в нашей стране не нужно, ни один частный бизнес не хочет оказаться в эпицентре взрыва. Да и никакие деньги не стоят такой нервотрепки. Я буду обсуждать со своими юристами и адвокатами, как мне дальше поступать. Я уезжал на обследование, а заодно отдохнуть и провести новогодние праздники спокойно, вопрос, конечно, насколько для меня теперь эти новогодние праздники продлятся – неочевидный вопрос.

– Просил ли уже ЦБ заводить в банк активы, как это было с «ФК Открытие» и Бинбанком? Готовы ли вы это делать?

– Я думаю, мы будем стараться находить конструктивные варианты.

– Остались ли у вас деньги в банке и в каком размере?

– У меня остались деньги в банке, но нанести окончательный ущерб, даже такими, что называется, заявлениями не удалось. Но объем капитализации стремительно сжимается, доверия становится меньше со стороны бизнес-партнеров. Вот даже на уровне психологических моментов. Известный PR-менеджер ЦБ, я снимаю шляпу, очень искусно разогревает рынок, сейчас он может «завалить» любой банк, даже крепко стоящий на ногах. Надо несколько недель человеку поработать. Все это можно будет сделать за государственный счет, абсолютно безответственно, рассказывая, что это все для пользы и оздоровления банковского сектора. Оздоровление сектора может в итоге закончиться для частного банковского сектора кладбищем. И тогда абсолютно здоровая будет атмосфера: тишина, спокойствие, равновесие, нулевая энтропия и нулевой предпринимательский интерес. Частному банковскому бизнесу путь либо на кладбище, либо в Фонд консолидации.

– Проблемные активы банка. Вы признавали тогда и сейчас, что они есть. Можете рассказать, что это за активы и как они были накоплены?

– Экономика последние годы не росла, риск-менеджмент в банке не был самым сильным подразделением, особенно в 2008 г. Но это был рабочий процесс, мы с ним справлялись, мы прикладывали немало усилий, чтобы вернуться к лучшим стандартам, условно говоря, Альфа-банка, чьи стандарты иногда отвращают клиентов. Мы пытались найти золотую середину. Но сейчас это не имеет значение, мы понимаем, что размер несовпадений между нашей оценкой и оценкой ЦБ – примерно 50 млрд руб. Если будут вырисовываться цифры 300-400 млрд руб., это будет опять похоже на «Траст», «Открытие» , «Банк Москвы». Все станет известно со временем.

На мой взгляд, банк пристрелили, шкурку бросили в Фонд консолидации. Нельзя, конечно, сказать, что на взлете пристрелили, но банк нормально и устойчиво функционировал. Успехов ЦБ в санации желать не хочется, это решение принято за государственный счет. Нам остается только передать управление банком в понятном и предсказуемом режиме.

– Вы планируете дальше заниматься банковским бизнесом? Я этот вопрос задавала Шишханову после потери Бинбанка. Он тогда категорически сказал нет. У вас какие планы?

– Я сейчас занятие бизнесом, особенно в предновогоднюю неделю, особенно после заявлений в прессе, себе не представляю. Я удовлетворен тем, что все клиенты банка продолжают спокойно работать, все обязательства выполняются. Пускай и задерживаются платежи, это происходит в рамках логики временной администрации, банк-то теперь работает в режиме государственной сберкассы. Но что делать в нашей стране дальше, для меня вопрос, я над этим буду думать. Мне не хотелось бы нести риски и принести дополнительные риски своей семье. Я не сомневаюсь, что поразмышлять мне придется более взвешенно – пятничные заявления произвели на меня серьезное впечатление.

Источник