ЦБ впервые за три года повысил ключевую ставку до 7,5% и намекнул на возможность ее дальнейшего повышения. Что это значит для рубля? Возможен ли в России в обозримом будущем новый дефолт? 

Чем сентябрь 2018-го отличается от августа 1998-го

В августе Россия отметила 20-летие дефолта. Август и сентябрь этого года ознаменовались резким падением рубля, которое заставило россиян вспомнить события той поры. Подсознательно население, не доверяя заявлениям властей о том, что причин для волнений нет, готовится к худшему. Иностранные инвесторы выводят средства из рублевых облигаций и покупают валюту, отчего рубль обесценивается еще больше. На то, что ЦБ и Минфин смогут что-то сделать для укрепления рубля, никто и не надеялся. Но внезапное решение ЦБ повысить ключевую ставку (аналитики почти единогласно высказывались за ее сохранение) успокоило рынки. Рубль, до этого, правда, уже немного окрепший после падения на 12% за полтора месяца, отыграл еще немного у американского доллара. Есть ли в этом заслуга ЦБ и как долго продлится укрепление?

Ситуация в экономике сейчас сильно отличается от той, что была 20 лет назад. И причины для ослабления рубля совсем другие. Тогда у государства закончились деньги на выплаты по долгам. Надежды на рост доходов от экспорта, за счет которых планировалось этот долг гасить, не оправдались, резервы растаяли. В отчаянии на поддержание пирамиды ГКО даже бросили кредит от МВФ, но потушить уже начавшийся пожар на финансовом рынке не удалось. Вскоре кризис перекинулся на реальный сектор экономики. Ожила казавшаяся подавленной инфляция. А рубль резко рухнул, уравнивая разбухшую до того денежную массу с товарной. И хотя вроде бы предпосылки для кризиса были очевидны, но все равно почти для всех это стало полной неожиданностью.

Внезапные потрясения возможны

Сравнение с 1998 годом хотя и в пользу рубля, но абсолютно не гарантирует защиту от внезапных потрясений. Например, в экономике Турции не сказать чтобы все было прекрасно, но не было предвестников резкой девальвации. Госдолг был относительно низким, 28% от ВВП, экономика росла, пусть и неустойчиво, но в среднем на 7% в год (темпы роста ВВП России в 2018 году в самых оптимистических прогнозах ожидаются около 2%). Инфляция была высокой, 10—12%, но не галопировала, и это в значительной мере плата за высокий рост. Но лишь одна новость о пошлинах на турецкие металлы, которые занимают менее 10% от всего экспорта (можно добавить, что и США для Турции далеко не ключевой партнер: на долю Штатов приходится около 5% турецкого экспорта), — и турецкая лира моментально потеряла более 20% своей стоимости. А все из-за того, что денежная масса, или, по-научному, макроэкономический индикатор М2, росла бешеными темпами. Только за год количество денег в экономике выросло на 26%, а количество товаров — всего на 7%. Пузырь лопнул, лира обесценивается, кризис грозит перекинуться на реальный сектор. Знакомо?

То, что происходит сейчас в России, не повторение событий августа 1998 года. Сейчас твердо можно сказать, что нет непосредственной угрозы дефолта. Россия не платит сумасшедшие проценты по облигациям внешнего и внутреннего займа (за исключением отдельных выпусков). Внешний госдолг составляет всего 13% от ВВП. Его при необходимости даже можно увеличить на 70% без угрозы для суверенного рейтинга. Цены на экспортное сырье заметно выросли за последний год. Нефть стоит выше 75 долларов за баррель, в то время как бюджет государства сверстан исходя из 50 (а экспортеры выживут и при 30 долларах за баррель). Инфляция, хотя и показывает признаки пробуждения, пока еще вблизи исторического минимума. Можно продолжать перечислять причины, по которым резкая девальвация рублю не грозит прямо сейчас. Но, как говорится, есть нюанс.

В экономике России существуют объективные девальвационные риски. Экономика растет приблизительно на 2% год. Денежная масса сейчас составляет 44 трлн рублей, или около 43% от ВВП, и растет в среднем на 10—12% в год ( данные Банка России). И государство будет увеличивать долг (этот процесс еще известен под названием «печатать деньги»), поскольку необходимо финансировать новые социальные программы. Беда еще и в том, что 8 трлн рублей, которые государство согласно указу президента собирается потратить на социальную сферу, не создадут много высокооплачиваемых рабочих мест. То есть рост российской экономики хотя бы до турецких темпов не ускорится. Даже без учета внешних факторов на горизонте нескольких лет зреют девальвационные риски.

Ключевая ставка от дефолта не спасет

Меры, принятые Банком России, — повышение ставки и отказ от покупки валюты на открытом рынке до конца года — не снимают долгосрочных девальвационных рисков. Это вообще, строго говоря, задача не ЦБ, а правительства и конкретно Минэкономразвития. ЦБ лишь привел денежно-кредитную и валютную политику в соответствие с ситуацией на рынках. Инвесторы выводят деньги с развивающихся рынков, в том числе из России. Поскольку доля нерезидентов в российских ОФЗ была велика, более 30%, а могла упасть ниже 20%, то продажи нерезидентами гособлигаций оказывают заметное давление на рубль. Не помогает даже огромный профицит торгового баланса, достигший 90 млрд долларов за полугодие: экспортеры в последнее время сократили продажи, придерживая валюту, а кроме того, Минфин при росте мировых цен на нефть покупает все больше валюты, продаваемой экспортерами. Объем покупок в интересах Минфина до того, как ЦБ прекратил покупать доллары, составлял около 9% от торгового оборота.

Вероятность дальнейшего повышения ключевой ставки в России, на мой взгляд, не исключена. Основной мотив — борьба с оттоком капитала. ФРС повышает ключевую ставку, а налоговая реформа Трампа стимулирует возвращать деньги в США. Доходность американских гособлигаций сейчас составляет около 3% и будет расти по мере дальнейшего повышения ставки. Рост американского фондового рынка обусловлен в том числе высокой рентабельностью бизнеса — маржа прибыли по топ-20 американским компаниям выше 10%. Чтобы удержать деньги в России, надо предложить инвесторам высокую доходность в реальном секторе экономики или на денежном рынке. Сейчас наша экономика, к сожалению, не может предложить ни того ни другого. Судя по темпам роста ВВП в 1,9%, большого количества желающих расширять бизнес нет. Инвестиции в основной капитал в этом году, по прогнозам МЭР, увеличатся всего на 2,9%. На долговом и денежном рынках ничего интересного нет. Доходность гособлигаций летом доходила до 6,5%. На фоне падения рубля с начала года на 20% заработали только те, кто покупал гособлигации 2—2,5 года назад. Сейчас они забирают свои деньги вместе с прибылью.

В текущих условиях, им, увы, нечего предложить. Приток десятков миллиардов долларов иностранных денег в ОФЗ не вызвал инвестиционного бума в реальном секторе. Два года стабильного курса рубля, даже укрепления российской валюты, не принесли заметных плодов. ВВП растет в три раза медленнее денежной массы, что только усиливает отложенные девальвационные риски. Рост цены на нефть, заморозка тарифов монополий, продовольственное эмбарго подавили инфляцию до исторического минимума. А экономика все равно плохо растет. То геополитика вмешается, то торговые войны. Заметно вырос только ипотечный рынок и спрос на товары длительного пользования, в основном за счет регионов, где доходы населения, занятого в частном секторе, выросли быстрее инфляции.

И сейчас ЦБ и Минфин перед серьезным выбором. Повышение доходности инструментов денежного и долгового рынков может вновь вернуть интерес инвесторов. И рубль вернется к тренду на укрепление. Но на этот раз инвесторы захотят доходность, на мой взгляд, 10% и выше. Вкладываться в рубли под меньший процент, с учетом того, что происходит на рынках Турции и других стран EM, а также принимая во внимание риск ухудшения геополитической обстановки и то, что цена на нефть уже выросла за два года (а значит, растет риск того, что будет корректироваться), иностранным инвесторам не интересно. Но дело в том, что, повысив ставки на внутреннем рынке, Минфин и ЦБ рискуют наступить на те же грабли: средства на финансовый рынок придут, рубль укрепится, а экономический рост по-прежнему будет низкий, 1,5—2,5% в год. В то время как денежная масса и госдолг будут расти гораздо быстрее. И однажды, вероятнее всего, когда цена на нефть скорректируется, наступит расплата за политику дорогих займов. Интересно, это по традиции произойдет в августе?

ЦБ, безусловно, видит эти риски, истоки которых, по большому счету, вне его контроля. Пока регулятор выбрал политику мягкого реагирования. Понятно, что повышение ставки на 0,25 процентного пункта не вернет интереса нерезидентов к рублевым гособлигациям. Минфин, в свою очередь, пока тоже не торопится повышать доходность на аукционах. Если спекулятивный капитал не исправит положение в экономике, то зачем он, спрашивается, нужен? Так что, скорее всего, ЦБ и дальше будет следовать за трендами, повышая ставку совсем чуть-чуть, на один шаг, по мере роста инфляции и ослабления рубля. А рубль при этом, скорее всего, будет дешеветь на 5—10% в год. Рост экономики замедлится до 1,5%. Безусловно, заметное влияние будут оказывать внешние факторы, в частности цена на нефть. Продолжение ее роста будет двигать вверх экономику сильнее, а ставку не придется повышать дольше. Коррекция цены на нефть, напротив, заставит ЦБ повысить ключевую ставку, а Минфин вслед за этим — занимать дороже, чтобы ослабить давление на рубль.